ЮМОР от ВСЕХ и для ВСЕХ

Глава 5

Вечером, наконец, появился командир. После ужина всех новичков собрали на веранде (там типа «комнаты досуга» что-то было), где Саныч двинул короткую речь в лучших традициях американских дрил-сержантов.

Видимо, любит он голливудские боевики. Или имидж такой создаёт. В общем, можно простить человеку маленькие слабости, благо, командир он отличный. Вопрос, собственно говоря, в другом. И вопрос этот задал Дима:

— Мы, собственно, в Славянск собирались. Вы туда людей отправляете?

— Нет, у меня своё подразделение и свои задачи. Хотите — оставайтесь. Хотите в Славянск — постараюсь помочь с доставкой, но обещать ничего не могу.

Мдяя… собираемся вчетвером для обсуждения. С одной стороны, подразделение тут явно хорошее. Есть порядок, нет ненужной военщины, командование с мозгами, о личном составе заботится. Проводятся тренировки, что особенно важно, т. к. в бою никто из нас не был. С другой — ехали мы вроде как в Славянск. Где сейчас реально идёт война, и каждый человек на счету. Если Славянск падёт — весь этот бардак укры сметут за неделю. В Донецке, видимо, ситуация такая же. В итоге Дмитрий и Костя однозначно за то, чтоб ехать в Славянск, я в раздумьях. Лёня сказал, что он с нами в любом случае.

Отстоял до двух ночи на крыше, высматривая летящих валькирий с горгульями в ночник. Увы. Только спустился, умылся и лёг — тревога! Разведка сообщила, что укры планируют рано утром нас бомбить. Видимо, у Саныча знакомства остались (он не то СБУшником, не то ментом до войны был). Хватаем пожитки, набиваемся в машины, как сельди в бочке. Разумеется, именно в этот момент намертво встают две машины, с которыми ещё вчера всё было нормально. Наконец, выезжаем за ворота, удаляемся на километр и с выключенными фарами расползаемся по широкой лесополосе. Народ высыпал наружу, кто-то курит, кто-то болтает, ну а я скрючился в уголке и ушёл в страну Морфея.

Просыпаюсь, когда уже рассвело, замёрзший, и с жутко затёкшей шеей. Ну, зато поспал. Бомбёжка так и не состоялась, возвращаемся.

После завтрака приехал священник, и устроил молебен (или как там оно правильно называется). Я, с парой других атеистов, постоял в сторонке. Священник мямлил и запинался, не впечатлило, в общем. Гораздо интереснее был послеобеденный инструктаж от Спеца — человека, занимавшегося в ГБР вопросами связи и радиоразведки. У него имелась отдельная радиорубка, где круглосуточно велось прослушивание эфира, заряжались и ремонтировались радиостанции и т. п. Спец раздал всем конвертики из плотной фольги для телефонов, объявил, что с ужина и до завтрака у всех мобилы должны быть спрятаны туда. И провёл познавательную лекцию, объяснив, почему недостаточно просто отключать телефон (сигнал всё равно идёт) или вынимать симку и батарею (трудоёмкий процесс, кому-то однозначно будет лень). Заодно наглядно описал, как работает оператор, занимающийся отслеживанием сотовой активности, и как он видит ту или иную ситуацию. В общем, чувствуется обилие специфического опыта у человека, тоже или мент, или СБУшник бывший. Было интересно и познавательно.

Тем временем, все озадачились придумыванием себе позывных, и, даже в большей степени, предложением разных вариантов своим товарищам. Костя у нас как-то ещё с границы стал называться Малой (не то чтоб он был от этого в восторге, но прилипло, по понятным причинам). Диме, с его бородато-румяной физиономией, предлагали и Шкипера, и Мичмана, и Геолога, и ещё кого-то подобно. В конце концов, его холодный, нечеловеческий разум программиста остановился на Геологе. Лёню я хотел обозвать Ирландцем, но кто-то предложил Гиннеса (хоть он и непьющий), на том и остановились. Себе я выбрал позывной Африка, особо и не раздумывал, т. к. в ЖЖ меня обычно так и называли. Терский казак Саня, с которым я сдружился за эти несколько дней, выбрал себе позывной Махмуд. На лицо он вылитый, я бы сказал, утрированно типичный кавказец, так что ему пошло.

Позывной себе лучше брать самому, а то братья по оружию окрестят метко, но не всегда благозвучно. Не стоит брать позывные «героические», типа «Орёл», «Граф», «Король» и т. д. Будут относиться с иронией. И уж совсем не надо называться «Огонь» или «Атака» — во-первых, заставят поменять, во-вторых, будут считать дол…бом. Заслуженно.

На следующее утро решили, что особо злоупотреблять гостеприимством не стоит, и позвонили всё тому же дяде Саше.

— Славянск?… (явная задумчивость в голосе)… Могу до Лисичанска довезти, если заправите. Там уже найдёте, как попасть в Славянск.

Посмотрели на карту, немного поразмыслили, и решили, что так тому и быть. После чего сообщили Шеве (одному из заместителей Саныча, сам он снова убыл по делам) что уезжаем сегодня. После чего к нам началось паломничество всех. С кем более-менее близко познакомились за эти дни. Всё шло по одному и тому же сценарию:

Как-то так. Махмуд особенно разошёлся. Малой с Геологом на него даже обиделись, и дело дошло до лёгкой перепалки, пришлось вмешиваться и сглаживать углы (оба они довольно вспыльчивы, и особым тактом не отличаются, горячие северные парни). Махмуд (а у него, в отличие от нас, ОБД был) увещевал меня:

Ну и всё в таком духе. В конце концов, отступился и Махмуд. Обнялись на прощание, пожелал нам удачи и ушёл на тренировку. Хороший парень. Уже много позже я узнал, что он погиб, кажется, при обороне Иловайска.

Кстати, нужно перед отъездом ещё одно важное дело сделать. Нахожу Гиннеса, грустно сидящего под деревом.

— Лёнь, смотри. Это реальная жизнь, тут книжных штампов не надо, типа «Один за всех и все за одного». Решать тебе, конечно, но я бы на твоём месте не ехал пока. В армии ты не служил, многого не знаешь, опыта у тебя нет нужного. Останься тут пока, потренируешься пока, освоишься, а там, захочешь — поедешь.

Немного поломавшись, Гиннес соглашается. Ну, слава Ктулху, одной проблемой меньше. Тут как раз Геолог и Малой подходят, сообщаем им радостную (с моей точки зрения) весть, что едем мы втроём. Блин, вроде, и правда расстроились. Или умело притворяются. Люди странные существа, не всегда понимаю их повадки.

Подъезжает дядя Саша. Переодеваемся в гражданку и грузимся в машину. Шева выходит проводить. Пожимаем ему руку — и в путь.

По дороге заехали в Луганск, купили украинские телефоны и несколько комплектов симок, на всякий случай. Там же из центра до блок-поста на выезде подвезли пожилого чеченца (первого, увиденного мной здесь). Живёт в Москве уже лет двадцать, приехал сам. Честно говоря, отношение у меня к чеченам весьма негативное, независимо от того, на чьей стороне они в данный момент воюют. Нечего им на нашей земле делать.

Дорога до Лисичанска ничем (кроме ужасного своего состояния) не примечательна. Ни одного блок-поста, ни наших, ни укропов. Первый пост — на въезде в Лисичанск. Стоит в очень удобном месте, подъезды к городу просматриваются сверху на несколько километров. Сюда бы пару танков, и хрен кто пройдёт. Но танков нет, есть раскрашенный в камуфляж УАЗик с неисправными тормозами, очаровательный комок меха с позывным Сепаратист и четверо усталых местных мужиков с калашами, которых уже три дня не меняли. Одна «Муха» двадцатилетней давности. Эх-хе-хе-х… Прощаемся с дядей Сашей, залазим в «бобик» и едем. ээ. куда-то едем, в общем. Точно не в Славянск. В Лисичанске тоже особых следов того, что идёт война не заметно, разве что часть заправок и магазинов закрыты. Опять же, кругом флаги, и украинских среди них нет.

Доезжаем до проходной какого-то завода. Пара ребят с калашами на входе. Узнав, что приехали добровольцы, расцветают, крепко пожимают нам руки. Приятно, когда тебе радуются… Проходим внутрь. Завод явно занят под базу. Казарма и штаб в здании администрации. Поднимаемся на второй этаж, там просят показать содержимое рюкзаков. Не вопрос. Скрывать нам, увы, нечего. Ждём минут десять, потом нас приглашают в кабинет к Мозговому. Харизматичный мужик. Расспросил, что да как. Сказал, что со снабжением очень туго, почти всё остаётся в Луганске и Донецке. На то, что приехали по крайне-правым, националистическим соображениям, отреагировал нормально. Более того, спросил, нет ли возможности ещё единомышленников пригласить. Я предложил в блоге у себя сообщение разместить, Геолог — сфотографироваться вместе с ним и отправить куда-то там его знакомым. Рядом с сидел смутно знакомый по инету бородатый мужик в «горке». «Прапор» — представил его Мозговой. Раз собрались в Славянск, сейчас с ним и поедете, обедом вас покормлю только.

Вышли во двор, Геолог с Мозговым сфотографировались, я решил морду лица не светить. Дали нам ноут с инетом, выложил в блоге призыв к добровольцам ехать в Лисичанск. Быстро поели (скромно у них тут, до разносолов Саныча очень далеко), загрузились в «буханку» вместе с тремя очень молодыми ребятами (расчёт АГС, как оказалось, местные) и кучей имущества, я впереди сел, к водителю. Прапор и ещё один ополченец сели в какой-то джип, и вся процессия выдвинулась с территории базы Мозгового. Наша «буханка» шла первой. «Хммм….» подумал я, но ничего не сказал. Ехали довольно долго, перескакивая с дороги на дорогу по каким-то просёлочным стёжкам. В некоторых местах водила просил смотреть повнимательнее, и все начинали энергично крутить верхней оконечностью туловища, в просторечьи именуемой головой. Небо было затянуто низкими тучами, людей и машин навстречу практически не попадалось, даже когда сквозь пару деревень проехали. На душе сложное переплетение тревоги, воодушевления и любопытства. В целом, атмосфера напоминала игру «Сталкер» ещё больше, чем база Саныча.

Наконец показался маленький блок-пост. Джип обогнал нас, и подъехал первым. Прапора там явно знали, пара реплик, и нас пропускают. Переезжаем довольно приличную по донбасским меркам реку по мосту, ещё пара минут, и доезжаем до перекрёстка. Тут уже солидный пост, бетонные блоки, много людей, в сосновом лесу по сторонам видны окопы и блиндажи. Останавливаемся, подходит Прапор.

— Всё, приехали, вылезаем.

— А Славянск?

— Да какого хрена там делать, тупо под обстрелом в подвале сидеть? Настоящие дела будут тут, скоро укропы попрут, здесь вы увидите белки их глаз!

Мдяя… Ну, ладно, что поделаешь. Вылезаем. Только на несколько метров отошли от дороги, как «бум! — вссССссс-БУУМ!». Далековато где-то, за деревьями, но все очень энергично рассасываются по блиндажам. В том, где я, ещё пара ополченцев.

— Только приехал?

— Ага!

— Суки, машину засекли, походу. Корректировщик где-то сидит.

Не знаю, где уж он там сидел, но корректировать у него получалось явно не очень. Ещё несколько разрывов чуть ближе, и всё затихает. Сидим ещё минут пять, потом вылезаем. Из остальных блиндажей тоже народ потянулся. Прапор командует вновь прибывшим строится. Ну, стоим. Рядом с прапором молодой (лет 25–27) блондин с бородкой, на вид вылитый боевик с «чеченского» фото. «Это Скиф, ваш командир взвода». Стандартное уже «позывной, откуда, кем служил (если служил)». Доходит до меня.

— «Африка».

— Откуда?

— Из Африки.

— (без особого удивления) Конкретнее?

— Приехал из Сьерра-Леоне.

— Чем там занимался?

— Работал.

— Миротворил?

— Нет, просто работал.

— Жаль, у нас пара ребят есть, которые там были, по ООНовской линии. Стреляешь хорошо?

— Нормально.

— Ну, хорошо. Т. е. просто смотрел новости, проникся и приехал оттуда?

— Вроде того.

В ходе опроса выяснилось, что два Малых у них уже есть, третий будет явным перебором, так что Костика попросили сменить позывной. Ничуть не расстроенный, а скорее наоборот, он, не долго думая, выбрал «Север». Закончили со всеми, Прапор дал команду нам троим поступить в распоряжение Скифа, а АГСников куда-то с собой забрал. Идём по лесу вдоль дороги. В паре мест видны следы разрывов снарядов. Через сотню метров короткая линия окопов, и пара блиндажей. Ребята какие-то тусуются, ополченцы. Малой, тьфу, Север с Геологом получили команду располагаться тут, а меня Скиф отвёл ещё метров на пятьдесят дальше, к одинокому маленькому окопу, за которым тропинка исчезала. Из окопа выбирается заспанная троица — невысокий пожилой мужик, больше всего похожий на азера с рынка, блондинистый молодой паренёк слегка блатного стиля, и мужик лет сорока без особых примет. «Вот,» — представляет Скиф, «это командир отделения, Угрюмый (пожилой), Кулибин (блондин) и Москит (мужик). А это вам пополнение, Африка…» Угрюмый резко и ехидно всхрапнул «А чё не Азия?»… «Ну, ты устраивайся» — продолжил Скиф, «а оружие я попозже принесу». Приехали…

Мдяяя… Интересно, и как тут обитать? Окопчик 4*1*0,5 метра, на 2/3 перекрытый в два наката тонкими сосновыми брёвнами. Сбоку ещё типа склада прирыто, там оружейка. В подвале в Славянске наверное комфортнее… И вода там есть… Наскоро познакомился с будущими товарищами. Ну… бывает и хуже, скажем так. Впрочем, война-с, куда деваться, утешаю себя. Тут и Скиф появляется, а в руках тащит…не, ну нафига?…. СВД. К ней подсумок и пять магазинов. Блин, они чё, серьёзно? Походу, да. С воодушевлённым лицом мне её вручает. Пытаюсь отмазаться, что снайпер из меня как из свиньи балерина — не катит. Мол, были бы у нас реальные снайперы, другое дело, а раз нет — будешь учиться. Мдяя… На уме (и языке, впрочем, кого стесняться) они маты… Снайпер, мля… Ладно, утро вечера мудренее. Тем более, между ними ещё ночь прожить надо. А это, похоже, не так просто — Москит своим тихим, слегка гнусавым голосом предупреждает «Братан, ты б без нужды головой не отсвечивал над окопом. А то под вечер твои коллеги приходят, с той стороны. Это ж передний край, за нами уже укры».

Глава 6

Ночное дежурство Угрюмый разделил на две части — он с Кулибиным с девяти вечера до двух, я и Москит — с двух до семи утра. Соответственно, они разошлись по концам окопа, а мы устроились в центре, под настилом. Комфортность сильно ниже среднего — сырой, рваный матрас внизу, кусок брезента и броник в качестве одеяла, осыпающиеся песчаные стенки по бокам, стада комаров везде и всюду. СВД заворачиваю в кусок брезента, одеваю носок на ствол, чтоб песок не засыпался, сам лежу на спине, винтовка на мне вдоль туловища. Неудобно, но ничего другого в голову не приходит. Немного поворочавшись, решил в качестве защиты от неизбежного в таких условиях простатита использовать бронежилет — разложил его, и положил под себя, чтоб от холодной сырости снизу закрывал. Идея сработала, так намного лучше. Постепенно засыпаю.

«УУУАААААААА……..» — блин, ненавижу рано вставать. Позёвывая, переползаю через просыпающегося Москита в свой конец окопа. Сажусь на предварительно нагретую пятой точкой Кулибина чурку, и начинаю бдить. Как тут бдить, правда, не совсем понятно. Кругом ночной лес, хоть и редкий. Через просеку видно склон метрах в двухстах, но он густо порос зелёнкой, и что там делается — тайна велика есть. Ночника нет. Угрюмый перед отбоем проинструктировал высматривать некие «зелёные и оранжевые огоньки», кои, по его словам, есть укры, высматривающие нас в ночники и тепловизоры. Хрен его поймёшь, всерьёз это он, или просто жути на новичка нагонял. И если всерьёз — то насколько «огоньки» реальны, а не плод партизанского фольклора. Опять же, сказано «башкой над окопом не отсвечивать», а как тогда что-то высматривать? Непонятно… В итоге решаю полагаться в основном на слух, сидя внизу, глаза на пару сантиметров выше уровня земли, а иногда высовывать голову и быстренько осматривать то, что я в таком положении увидеть не могу. Пока обустраивался, час прошёл.

Кстати, я, как и многие, с появлением мобильников перестал носить наручные часы. Так вот — на войне часы нужны. И обязательно с фосфоресцирующим циферблатом. Иначе посмотрев ночью на телефон на предмет «сколько ещё осталось до смены» вы а) демаскируете себя б) погасите себе ночное зрение минут на пять-десять.

Сижу. Ночь, лес, тишина (не считая громового храпа Угрюмого). Иногда постреливают одиночными в тылу — то ли нашим почудилось что, то ли сон отгоняют. Огоньков не видать — ни зелёных, не оранжевых. Пока их высматривал, обнаружил, что через прицел винтовки ночью видно намного лучше, чем невооружённым взглядом. Увы, подсветки сетки прицеливания на нём нет, так что ночью мою СВД можно использовать либо в качестве бинокля, либо в качестве дубинки. Вообще прицел не родной, и крепление внушает подозрения, нужно будет утром повнимательнее изучить. Если сетку подсветить не получится, может, найду что-то светящееся мушку намазать, буду ночью по старинке стрелять, если что. Бррррр, холодрыга. Чем дальше, тем холоднее становится, вот уже и пар изо рта пошёл. Часам к четырём, когда рассвело, наступил уже реальный дубак.

А так вообще красиво, конечно. Высокие сосны в утренней дымке, верхушки окрашиваются в розовый цвет восходящим Солнцем. Роса на траве. И жрать хочется, мдяяя…. Москит, всю ночь просидевший на другом конце окопа, изредка ныряя под настил покурить, вылез наверх. Покопошился немного в куче пакетов с припасами, сваленной под деревом недалеко от окопа, и извлёк оттуда бензиновую горелку. Пять минут возни и рёва этого хитрого агрегата — и мы уже счастливые обладатели целого чайника кипятка. Жизнь налаживается! Завариваем кофеёк — тут видим, кто-то к нам бежит с основных позиций взвода, метрах в пятидесяти у нас в тылу. «Пацаны, гул слышали!?! Танки походу!!!» Пару секунд недоумённо вслушиваемся… и одновременно переводим взгляды на горелку, чтобы ещё через секунду дружно расхохотаться. Действительно, гудит она так, что издалека можно за технику принять. Угощаем бдительного товарища кипяточком и отпускаем восвояси. В тылу постепенно начинается шевеление, народ бродит туда-сюда, кто-то что-то носит, кто-то что-то копает. Разогреваем на горелке банку тушёнки — вот и завтрак. Не, не так всё плохо, как казалось вечером.

В семь часов, разумеется, оба спящих продолжили бессовестно давить на массу. Глаза, тем временем, ощутимо наливаются тяжестью, и начинают закрываться сами собой. Ну, ладно, думаю, потом посплю. Восемь часов. Девять. Из окопа выбирается зевающий Угрюмый, озирает окрестности, и ласково смотрит вниз, на продолжающего дрыхнуть Кулибина. «Малой, ….! Ты, …., какого, …… ещё …… …..?! А ну …… …..!» Измятая физиономия Кулибина с выражением «Что это за планета?» появляется из-за бруствера. Угрюмый, внезапно изменив интонацию на «любящий папа даёт советы непутёвому сыну», продолжает «Сынок, хватит спать! Давай, приготовь нам позавтракать чего-нибудь. Нам ещё блиндаж сегодня строить». Вопреки разгильдяйской внешности, Кулибин оказался весьма хозяйственным — вполне приличный завтрак был сооружён практически из ничего минут за пятнадцать. После окончания приёма пищи, Угрюмый было принялся нарезать задачи по строительству блиндажа, но тут я и примкнувший ко мне Москит решительно встали на защиту справедливости. «Мы реально три часа всего спали, а вы семь, так что имей совесть и дай пару часов поспать!» Немного побурчав на тему «Война, некогда спать!», Угрюмый соглашается. Залезаем в окоп и вырубаемся практически мгновенно.

Да, совсем забыл рассказать, где я, собственно говоря, нахожусь. Если найти на карте дорогу Лисичанск — Славянск, то сразу после Закотного она пересекает реку Северский Донец, а вскоре после моста — перекрёсток с дорогой Ямполь — Рай-Александровка. Вот эти мост с перекрёстком наша рота и держит. Важны же они потому, что в Красном Лимане — уже укры. И чуть ближе, на «Т-образном перекрёстке», тоже они. Так что «дорога жизни» для Славянска идёт через нас, на нашем перекрёстке сворачивает на юг, и далее, через Николаевку, в Славянск. Основные силы нашего подразделения расположены в юго-западном секторе от перекрёстка, в остальных секторах лишь по одному-двум отделениям, плюс столовая и хозчасть в юго-восточном секторе. Ну а наше героическое отделение имени Угрюмого, оно же боевое охранение, расположено западнее всех, где-то в 250 метрах от перекрёстка и в 30–40 метрах от дороги. Дорога от леса отделена с обеихсторон очень широким и глубоким рвом, наша сторона выше дороги метра на три, а противоположная наоборот, ниже. Кругом насаженный сосновый лес, кое-где перемежающийся просеками, пожарными дорогами и полосами зелёнки.

Просыпаюсь сам, около полудня. Вылезаю наружу — идиллия. Тепло, светло, птички поют. Угрюмый с Кулибиным спят на солнышке, Москит спит в окопе. А мы вроде как передовое охранение. Охраннички… интересно, у укропов такой же бардак? Смотрю, рядом с окопом мелкая, по колено глубиной, яма где-то три на три с половиной метра. Ага, блиндаж начали строить, но затем рука бойцов копать устала… Пользуясь моментом, решаю почистить винтовку и вообще изучить её повнимательнее. «……!» Ищу маслёнку, хозяйственно направосеченную мной ещё в Луганске. Нету. Похоже, забыл на базе у Саныча. Досадно. Здесь у ребят оружейного масла нет, я вчера узнавал, оружие чистят моторным, что не есть хорошо. Ладно, чего уж теперь. Вытаскиваю из рюкзака резиновые шлёпки (очень нужная штука в партизанском быту), снимаю берцы. Нужно давать ногам отдохнуть от обуви при каждом удобном случае, особенно с учётом того, что спим в обуви. Достаю ветошь (ещё одна нужная вещь, которую всегда нужно иметь с собой), открываю канистру с маслом и расстилаю на земле кусок брезента. Приступим-с…

СВД я раньше никогда не разбирал, ну да дело нехитрое, не слишком отличающееся от разборки калаша. Справился без особых затруднений. Винтовка, кстати, на пятнадцать лет старше меня. Явно очень давно не чищена, заколебался оттирать. Хорошо ещё, что пенал с принадлежностями и разборной шомпол были в подсумке. Тааак…. прицел… Мдяяя…. «Made in China», понимаешь… Крепление какое-то уж очень убогое на вид. Я не я, если после нескольких выстрелов его не придётся прикручивать обратно, и плакала вся пристрелка. Фиксатор задней крышки отломан, сама она в закрытом положении не держится. Замечательно. Нахожу гнездо батарейки. Гнездо есть, а вот батарейки нет. И, судя по форме гнезда, она какая-то уж очень хитрая, и здесь её явно нигде не достанешь. Да уж, повезло, ничего не скажешь…

Закончил с чисткой, только собрался ещё немного поспать — просыпается наш доблестный командир отделения. Через десять секунд просыпаются и Москит с Кулибиным, в принудительном порядке. В наличии две лопаты, совковая и штыковая, за пару часов (ну, может, чуть больше), работая поочерёдно, доводим глубину до двух метров. Грунт песчаный, копается легко. Затем соединяем блиндаж с окопом. В процессе работы к нам присоединяется пятый член нашего маленького коллектива — Морпех. Упитанный пожилой мужчина за шестьдесят, на два дня уезжал в госпиталь, какие-то у него проблемы со здоровьем были. Впрочем, немудрено, в его-то возрасте и состоянии здоровья пойти в лес партизанить…

В течение дня присматриваюсь к своим сослуживцам, делаю выводы. Конечно, окончательное формирование мнения о них заняло больше времени, но, наверное, имеет смысл сейчас выложить более-менее целостные портреты, чтобы потом уже к этому не возвращаться.

Угрюмый — несмотря на не слишком впечатляющую внешность и возраст в полтинник, настоящий Человек Войны. С большой буквы. Не, с двух больших букв. Сам с одной из южных областей Украины, гордится тем, что потомок итальянских переселенцев конца XVIII в Новороссию, носит итальянскую фамилию, и даже где-то там в Италии у него родственники есть, к которым он ездил в гости. Представляю, как родственники офигели от такого гостя. При этом убеждённый сторонник Русского Мира, искренне верующий (православный). Ездил в Киев на Антимайдан, там, в столкновениях с правосеками, потерял два полпальца (циркулякой кто-то пытался его без руки оставить). Единственный на весь взвод человек с реальным серьёзным боевым опытом (и один из двух — на всю роту, второй — Прапор). Был добровольцем в Приднестровье и Боснии. Прекрасно владеет автоматом, пулемётом, гранатомётом. С ножом и без него тоже очень многим крутым ребятам может показать, где раки зимуют. Перед войной бригадиром грузчиков работал. В общении человек, скажем так, не простой. Очень эмоционален. Окружающих не слышит, знай себе талдычит своё, причём точку зрения имеет по всем вопросам, даже тем, в которых не смыслит вообще ничего. Правда, поддаётся переубеждению. Иногда. Наше с ним общение довольно быстро стало непредставимо без «Обезьяна, полезай обратно на дерево!» или «Чё, в Африке своей привык…» (далее следовала какая-то гадость, к которой, по его мнению, я привык в своей Африке). Я, впрочем, без особого смущения отвечал в духе «азеров с рынка забыли спросить» или «ты,…., деревянный по пояс с обеих сторон». Но всё по-доброму, просто стиль общения такой. Запаслив до хомячества. Может неделями жить на кофе и сигаретах. В общем, со своими Угрюмый хоть и бурчлив, и несносен, но вполне терпим, и даже иногда вызывает добрые чувства. Но вот «чужим» я бы для него не хотел быть ни за какие коврижки. Мне ещё пожить охота. Да, кстати, если кто видел кадры с места падения малазийского боинга, где ополченец держит игрушку — вот это как раз и есть Угрюмый. С этой картинкой ещё демотиваторы наштамповали. Хотя реально он всего лишь показывал корреспондентам — смотрите, мол, дети погибли. А потом положил куклу на место и перекрестился. Но гиены пера, как обычно, всё переврали.

Кулибин — молодой блондинистый хлопец, кажется, из-под Снежного откуда-то. Разгильдяй и лентяй, каких свет не видывал, при этом чудовищно хозяйственен и весьма изобретателен (за что, собственно, и получил позывной). До войны работал слесарем-сантехником. Не смотря на молодой возраст, успел дважды посетить места не столь отдалённые, оба раза за «не угонял, просто взял покататься». Некоторая приблатнённость в поведении имеет место быть, но не превышающая допустимых пределов. Может показывать примеры отчаянной (я бы даже сказал, чересчур) храбрости, при этом упорно спит ночью на посту, невзирая на регулярные тумаки от Угрюмого. Отправишь его сбегать за триста метров в столовую за банкой консервов — вернётся через три часа, зато с целым пакетом всякой вкусной всячины. Очень силён физически — один легко поднимал и нёс такие брёвна, какие мы втроём еле тащили. Считает себя русским, но основной мотив для ухода в ополчение — «Зря Киев и Львов решили, что нас можно нагнуть». Своеобразная, в общем, личность.

Москит — шахтёр с Макеевки, в районе сорока лет. Тихий, спокойный, упрямый, обидчивый. Любитель дружеских посиделок за кружкой пива. С первых дней восстания был участником всех активных событий, включая взятие Донецкой ОГА. С точки зрения политических взглядов — умеренный левый националист. Любимая фраза, когда чем-то не доволен «Не, ну ты вообще адекватный?». Дымит, как паровоз. Совершенно не умеет водить машину, но очень обижается, когда ему об этом говорят. Постоянно переживал, что сын-балбес, отправленный с началом войны к родственникам в Россию, вернётся обратно и тоже уйдёт в ополчение. Обычный мужик, в общем, на каких земля держится.

С Морпехом я не слишком долго общался. Пенсионер, с Донбасса. Когда-то служил в морской пехоте, чем весьма гордился. Частенько пытался отмазаться от выполнения различных тяжёлых работ под предлогом возраста (что, в принципе, объяснимо). Что забавно, обижался, когда кто-то другой проявлял инициативу «Морпех, не поднимай бревно, опять спину сорвёшь», из принципа доказывая, что он ещё ого-го. Любил покашеварить, ходил в лес грибы собирать, не смотря на частые обстрелы.

Уффф…. Всё, на сегодня раскопки окончены. Завтра будем укреплять кольями стены, а потом крышу делать. На ужин сходил в столовую — она метрах в 350 от нас, через дорогу. Что сказать… жрать можно, но не более того. На обратном пути принёс две пластиковых полторашки с водой. Одной умылся, второй носки постирал и повесил на ветку сушиться. Гигиена — важная штука, в полевых условиях особенно. Начинает темнеть, на эту ночь расписание дежурств следующее: первыми Морпех/Кулибин, вторыми Африка/Москит, ну и Угрюмый, как он выражается, «всегда с нами», т. е. будет дрыхнуть всю ночь, иногда просыпаясь покурить. Забираемся с Москитом в узкий, осыпающийся окоп, и укладываемся спать. Почему не в котлован от блиндажа? Над ним нет навеса, а прилететь может в любой момент, так что мы уж лучше как-нибудь в тесноте…

В полночь просыпаемся от очереди из ПКМ в паре метров от нас (очень громкий агрегат) и крика Угрюмого «На, сука, получи! В ружьё! Занять позиции». Судорожно натягиваю на себя броник, каску и разворачиваю СВД, в голове одна мысль «Мля, ну почему ночью, чёрт, у меня же подсветки нет!»