ЮМОР от ВСЕХ и для ВСЕХ

Глава 10

Вид горящего танка явно обескуражил остальных укропанцеров, и «броня» начала отходить. Пехота же оказалась либо храбрее, либо тупее, в общем, пошла во вторую атаку. Скорее всего, они из-за деревьев просто не поняли, что «броня» отходит. На этот раз помимо южной и основной групп появилась ещё и северная — эти (тоже явно не пальцем деланые) обошли группу Беркута по широкой дуге и закрепились прямо напротив нас через дорогу, там же, откуда нас обстреливали в прошлый раз. Мы поначалу даже не поняли, что там есть противник, думали, беркутовцы чудят. Попробовали опознаться голосом, но в ответ получили ещё несколько очередей, и всё стало понятно. Вторая атака у укропов тоже как-то не очень получилась. «Южане», обозначив огонь, медленно, но уверено, начали наступать куда-то вглубь леса, от нас подальше. «Мясо», в лице основной группы, добавило ещё несколько тел к уже имевшимся на склоне, после чего стало как-то броуновски смещаться в сторону горящего танка. «Северяне» доставили больше всего хлопот, не давая нам нормально вести огонь по «мясу», сгрудившемуся у горящей «коробочки», и даже пытавшемуся обозначать некую имитацию осмысленных действий. В итоге мы с Москитом встали на краю обрывчика, ведущего к дороге, и огнём прижали укров на противоположной стороне. Скиф, Угрюмый и Кулибин спустились вниз и отработали по противнику впереди — Угрюмый с обочины, а два отморозка, Скиф с Кулибиным, вообще вышли прямо на дорогу и, стоя под пулями, лупили по украинцам длинными очередями из пулемётов. Учитывая, что спрятавшийся в ложбинке БТР не отступил с танками, а продолжал время от времени обрабатывать окрестности, для такого поступка нужно было либо полное отсутствие страха, либо полное отсутствие мозгов. Ну, ребята не дураки, так что вывод очевиден. Беркутовцы, которых до этого прижимали огнём с трёх сторон, включая тыл, воспрянули, и тоже поддали жару. Укровояки из основной группы не выдержали напора и бросились через лес врассыпную, оставляя тела за спиной. «Северяне» отошли вглубь леса, изредка постреливая оттуда. В разгар процесса мимо прогулочным шагом прошествовал Прапор, задумчиво разглядывая батальную сцену, как будто это картина абстракциониста. Посоветовал нам с Москитом занять позиции подальше друг от друга, чтоб одним разрывом не накрыло, затем прогулялся до горловцев, и по дуге, вернулся обратно. А, да, сказал, что расчёт дальнего СПГ накрыло, все живы, но один легко ранен. Эх, Геолог, как ты там…

Далёкое (хотя, в каком-то смысле, недалёкое) украинское командование решило подбавить драйва моменту, и организовало короткий артналёт. Мы быстро поныряли в укрытия, а вот что делали в этот момент застигнутые на открытом месте украинцы (кроме как склоняли это самое командование на все лады) — сия тайна велика есть. Я не настолько любопытен, чтобы, по примеру Кулибина со Скифом, остаться наблюдать. В блиндаже во время обстрела как-то уютнее. Опять же, магазины набить можно пока.

Обстрел был коротким, укропехота отошла, зато у Угрюмого начался приступ кипучей деятельности.

— Малой, Африканец, Москит — за мной! Идём к горловцам!

— Малой — берешь ПКМ!

— Москит — «трубу»!

— Африка — «огурцы»!

Горячего желания стать героем нет, если честно, ну да делаешь что-то — делай хорошо. Хватаю подсумок для «огурцов», набиваю зарядами, закидываю на спину. По команде Скифа Юрза и Зил открывают прикрывающий огонь по зелёнке в секторе 9-11 часов, сам Скиф отрабатывает 1–3 часа, ну а наша четвёрка выскакивает из окопа и устремляется прямо вперёд.

До позиции горловцев около ста метров, может, чуть больше. Ничто, если спокойно прогуливаешься по лесу, и кажется бесконечностью, когда петляя бежишь между деревьями, пытаясь сбить врагу прицел. К счастью укры наш бросок то ли не заметили, то ли им было не до стрельбы. Прибежали. Сердце стучит, пот заливает глаза, лёгкие жадно засасывают воздух. Горловцы, редко постреливающие куда-то в зелёнку, энергичной жестикуляцией побуждают нас ссыпаться в незаконченный окоп, длинный и мелкий. Один, развернувшись боком, демонстрирует прореху на камуфляже от шеи до плеча:

— Снайпера работают!

— Откуда? (Угрюмый).

— Оттуда! (тычет пальцем в конец идущей вдоль холма просеки, до указанного места метров триста).

— Что у танка?!

— Какого танка?!

— Вот этого, …… танка!! (Угрюмый показывает в сторону столба чёрного дыма, до которого метров 150).

— Это не танк, это лес, наверное, горит!

— Вы чё, …., …… тут вообще?! Где СПГ, …..?! Почему по «броне» не работали?!

— Оно не работает!!!

— Чё, …… значит «не работает»?!?! Вы стрелять пробовали?!?! Где он?!?! ……., какого …… вообще?!!!

— Пробовали, не стреляет!! В окоп занесли, чтоб обстрелом не повредило!!

Ситуация, в общем, ясна. Опытного командира отделения, вроде нашего Угрюмого, у ребят нет, как обращаться с СПГ им толком не показали, с остальными связи нет, со всех сторон стрельба идёт. Понятно, что они растерялись. Но не струсили и не побежали, так что стыдиться им нечего.

Очень важно в бою не растеряться, и не начать бесцельно метаться туда-сюда. Начал — считай, ты уже на 90 % труп. Хорошо, если в первом бою есть командир вроде Угрюмого. С ним особо теряться будет некогда. Но, если его нет, и ты чувствуешь, что не понимаешь, что вообще происходит и куда бежать — нырни в ближайшее укрытие, отдышись секунд тридцать. Осмотрись, пойми, где свои и где чужие, как развивается бой. Потом мысленно дай себе сильного пинка, чтоб заставить выйти из укрытия, и иди воюй.

Угрюмый энергичными жестами и выражениями расставил горловцев по позициям, назначил сектора обстрела в секторе 7-11 часов, а мы выдвинулись ещё немного вперёд и ближе к дороге, откуда было видно горящий танк. Вокруг него наблюдалась какое-то движение — позади стоял (вроде бы) ещё один танк, несколько человек суетились с тросами, а сбоку, по краю насыпи, осторожно пробиралась БМП. Нас, видимо, заметили, потому что над головами засвистело, а укры выставили дымовую завесу. Мы присели в ложбине у дороги, Угрюмый один за другим закинул в дым несколько ВОГов, а мы отправили туда же по рожку. Укропам, видимо, это не понравилось, и БМП сквозь дым дала пару коротких очередей у нас над головами, а в лесу слева и справа зашевелилась их пехота, пытаясь нащупать нас огнём. К счастью, нас прикрывали с трёх точек (горловцы слева, беркуты справа и Скиф сзади с пригорка), так что мы смогли немного высунуться из своего укрытия, и Угрюмый устроил на «трубе» концерт по заявкам. Я занял позицию за огрызком ствола дерева, спиной к Угрюмому, и вместе с Кулибиным простреливал обочину дороги, не давая украм подойти поближе и расстрелять нас на открытой местности, а Москит по одному выдёргивал из ранца за моей спиной «огурцы», снимал с них колпачки (не нужно их выбрасывать, кстати, кладите в карман, могут пригодиться, если выстрела не будет) и заряжал в гранатомёт. Ну а дальше Угрюмый, со свойственным ему в таких случаях выражением кота, дорвавшегося до сметаны, переправлял их сквозь дым украинцам, ориентируясь по отблескам пламени. Где-то на третьем или четвёртом выстреле впереди оглушительно грохнуло, и в дыму мелькнул силуэт отлетающей башни. ПОЛУЧАЙТЕ, СУКИ!!! Пятый выстрел — и боезапас исчерпан.

— Африка! Давай за «огурцами»!

Мля! Ладно, …. делать. Бегу обратно, стараясь лавировать между деревьями так, чтобы в меня было сложнее попасть. Млять! А вот это уже хреново! Укры с южной стороны довольно быстро меня заметили, и пули застучали по деревьям вокруг. Через несколько секунд к «южанам» присоединились «северяне», и мне стало совсем кисло. Прошедшая вскользь пуля разорвала лямку бронежилета на левом плече, я и понял, что дальше бежать нельзя, через пару секунд меня просто изрешетят в два огня. Падаю в очень кстати подвернувшуюся ложбинку, и стараюсь стать как можно более плоским. Вывихи сознания, конечно, но кажется, что кожей чувствую пролетающие в нескольких сантиметрах надо мной пули. Громкий хлопок ВОГа метрах в четырёх заставил подумать, что вот тут и вот сейчас всё закончится. Но нет — впереди застучали два РПК и калаш — это Скиф и Ко заметили, что я попал в оборот, и открыли огонь на прикрытие. Мля, но как же неохота пониматься! Усилием воли заставляю себя встать, и пригибаясь, петляя, преодолеваю оставшееся до окопа расстояние. Как раз вовремя — наши отстреляли по магазину и перезаряжаются. Падаю в окоп и секунд пятнадцать просто судорожно хватаю ртом воздух, пытаясь восстановить дыхание. Сердце стучит, как сумасшедшее, пот пропитал всё так, что можно меня выжимать. Скиф обеспокоенно спрашивает:

— Не задело?! Чё там у вас?!

— Не!…Норм!…Огурцы!.. БЛЯЯЯ!!! — нечленораздельно выплёвываю я.

Пока Скиф вытаскивает из оружейки три оставшихся «огурца» и прикручивает к ним пороховики, срываю с себя броник, верх маскхалата и поддетые под него толстовку с футболкой. Прохладный ветерок так приятно освежил разгорячённое тело, что я испытал чувство, близкое к оргазму. Пуля разорвала одежду, но кожа лишь слегка рассечена, больше глубокая царапина, чем рана. Расстроено смотрю на толстовку. Вспоминаю, как купил её на Этне. Я приехал на Сицилию весной, и внизу уже было тепло и всё цвело и зеленело, а на вершине дул жуткий ветер и шёл дождь со снегом. Пришлось срочно заходить в сувенирный магазин и за какие-то дикие деньги покупать толстовку. Впрочем, вещь оказалась очень удобная и прочная, сколько лет уж прошло, и где только я в ней не лазил…

Ладно, не время для воспоминаний. Скиф закончил с «огурцами». Набралось их всего три штуки. Упаковываю в ранец, надеваю обратно футболку и маскхалат.

— Зил, Юрза, готовность! Готов?

— Готов!

— На счёт три, мы прикроем. Раз! Два! Три! Пошёл!

Выскакиваю из окопа и бегу вперёд. Наши бьют по зелёнке на прикрытие. Метров через двадцать укры очухиваются и начинают стрелять. Впрочем, огонь наших сказывается, и стрельба противника остаётся редкой и неточной. Добегаю до позиции горловцев, наша троица отошла туда, т. к. на обочине они как утки в тире. «……..!» — огорчился Угрюмый, увидев, сколько зарядов я привёз. Ну а что делать, если их больше нет? Выдвигаемся снова на обочину дороги. На этот раз Кулибин с Москитом прикрывают нас из ПКМ, ведя огонь вдоль дороги, я вторым номером на гранатомёте. Выстрел! Блин, как же всё-таки громко эта штука стреляет… Второй выстрел… Осечка! Мля! Вытаскиваем заряд, вставляю последний… Выстрел! На это раз грохнуло как-то по-другому. Но из-за дыма всё равно ничего не видно. Дымзавеса развеялась, но горящий танк чадит так, что вполне её заменяет. Вроде, во что-то попали. Задымило сильнее, и два тела, лежавшие перед танком (видимо, из ремонтно-эвакуационной группы), снова скрылись за пеленой.

Позже я узнал, объединив информацию от нескольких источников, что последним выстрелом мы сожгли БМП, в которой находились командир наступавшего на нас батальона 24-й механизированной бригады, и командир разведроты той же бригады. Беркутовцы сбоку видели, как после первого из заключительной серии выстрелов она прекратила огонь и развернулась, начала отходить, и заключительный выстрел угодил ей точно в корму. Несколько позднее я узнал, что один из ребят в нашем батальоне ещё недавно служил вместе с этими двумя офицерами. По его словам, хорошие командиры, пользовавшиеся уважением подчинённых. Ну, что поделаешь. Война-с…

Отстрелявшись, мы метров на десять отошли от дороги, чтобы не быть мишенями. Слегка отдышались, и только хотели пойти проверить окрестности побитой техники, как укры снова начали артобстрел. Причём на этот раз били целенаправленно по позиции горловцев, возле которой мы находились. Всё, что наша группа успела сделать, это упасть в недовырытый мелкий окоп между дорогой и блиндажом горловцев. Добежать до блиндажа не было никой возможности, хоть он и был метрах в пятнадцати. Снаряды падали часто и близко, на голову сыпались хвоя, ветки и земля, несколько раз в окоп залетали осколки.

Реальный осколок снаряда, кстати, выглядит не совсем так, как человек, далёкий от войны, его себе представляет. Это не просто кусок металла. Это изломанный, перекрученный, с торчащими во все стороны острыми шипами кусок металла. При виде его в голове сразу возникает картина, что он сделает с твоим телом при попадании.

«Так, а где Кулибин?!» — подал голос Угрюмый. «Малой! Малой!!». Интересно, куда это он делся? Может, успел к горловцам в блиндаж нырнуть? Да нет, отозвался бы тогда. Неужели артелью накрыло? Москит неуверенно сказал «Да он вроде к танку побежал когда обстрел начался…». Угрюмый, используя всё богатство русского языка, высказал крайнее неудовольствие таким поступком и пообещал прибить Кулибина, если его не прибьют укры.

Украинская артиллерия перенесла огонь вглубь позиций батальона, и мы рывком перебежали из окопа в блиндаж. Очень вовремя, потому что буквально через несколько секунд снаряды вновь стали падать вокруг нас. Кулибина, как и ожидалось, в блиндаже не было. Горловцы сидели сильно приунывшие — у них появился первый 200-й. Украинский снайпер подловил их пулемётчика, Навигатора, когда тот высунулся, чтобы дать очередь, и попал прямо в лоб. Жаль мужика. Пока мы сидели в блиндаже, пережидая обстрел, я предложил Угрюмому попробовать обойти укров по широкой дуге и выйти к позициям артиллерии у них в тылу — судя по звуку, до них было два-три километра, не больше. Это в любом случае разумнее, чем играть тут в морской бой в роли корабликов. Шеф, поразмыслив, согласился, сказав, что сначала нужно вернуться на нашу позицию, взять боеприпасы, Шмели и ещё пару человек.

Обстрел прекратился, и мы втроём побежали обратно на позицию. Укры, на этот раз, по нам не стреляли. Похоже, для них обстрел тоже стал сюрпризом. На полпути нас нагнал Кулибин, получивший на бегу порцию начальственной критики от Угрюмого, в словесной форме и не только. У всех адреналин чуть ли не выплёскивается из ушей, настроение эйфорическое. Ведь мы победили! Мы, обычные гражданские с лёгким вооружением, отбили атаку кадровых военных частей, с артиллерией, авиацией и бронетехникой. Ещё и перебили кучу врагов, почти не понеся потерь. Словами невозможно выразить то чувство ПОБЕДИТЕЛЕЙ, которое нас захлёстывало. Казалось, ещё немного, и мы просто пойдём вперёд, сметая всё на своём пути.

Угрюмый, как человек с опытом, это мгновенно определил, и, с присущим ему тактом, постарался сбить с нас шапкозакидательское настроение:

— Обезьяна! (это он мне) Ты, …… куда ….. собрался?! БК набери сначала!

— Насекомое, …..! (Москиту) Ты чё, …… воякой себя вообразил тут?! Ща крылышки поотстреливают …….!

— Сынок! (Кулибину) Ты, ….. такая, мало по крысаку получил? Ща …. так, что шкура завернётся!

Благодаря душевной чуткости нашего командира мы малость поостыли, и бежать отрывать руками танковые башни уже не рвались. Тем более, укры снова начали артподготовку, и гул техники не удалялся, а это означало, что вскоре будет очередная атака. Сквозь разрывы снарядов был отчётливо слышен треск взрывающегося БК в горящей технике. Пока мы пережидали обстрел, Угрюмый посвятил Скифа в наш план выхода в тыл к противнику. Скиф идеей сразу проникся, одобрил, и сам выразил горячее желание участвовать. Мы распихали по подсумкам сколько влезло БК, вытащили из оружейки Муху и три Шмеля. «Огурцов», увы, не осталось ни одного. Вернее, даже два осталось, один, который осечку дал, я его обратно притащил, и второй нашли в оружейке, но он выглядел так, как будто на него кто-то сел, прямо на пороховик, и слегка его погнул. Возраста всё вооружение было моего и старше, так что удивительного мало. Решили, что сейчас не до изысков, и надо его попробовать. Впрочем, тут артобстрел закончился, и нам стало не до глубоких обходных манёвров — противник пошёл в очередную атаку.

На этот раз украинцы наступали вдоль дороги — пехота по обочинам, пытаясь укрыться в достаточно глубоких противопожарных рвах, а по самой трассе, метров на 500–600 позади пехоты, медленно двигались и вели огонь какие-то странные БТРы, с большой высокой башней (кажется, пушечной). Тут вновь активизировался «засадный» БТР, про который мы уже было забыли. На 10–15 секунд выглядывая из своей ямы, он давал одну-две коротких очереди по нашим позициям (ну, скорее в их направлении, экипажу явно было не до чудес меткости), после чего нырял обратно. Достать его было почти невозможно — во-первых, вооружения кот наплакал, во-вторых, он высовывал только башню и совсем ненадолго, в-третьих, между нами было несколько сосен, которые вполне могли принять на себя что заряд РПГ, что Шмеля. Угрюмый, поглядев на БТР, как лиса на виноград, потянулся было к Шмелю, но природная азербайджанская итальянская хомячливость победила. Оборачивается к Скифу: «Что, командир, попробую я его из «трубы» достать, навесом? Вон там между соснами окно есть вроде». Получив одобрение, попросил нас прикрыть его от «северян». Я, Москит и Скиф начали долбить по зелёнке через дорогу, а сам Угрюмый тщательно прицелился, и, дождавшись очередного выезда БТРа, выстрелил. БТР, как раз прятавшийся обратно «в норку», дёрнулся и застыл. Дыма не было, но движок заглох, и ствол пулемёта безжизненно торчал из ямы. ЕСТЬ!!!

Укропехота, тем временем, приблизилась метров на 200–250, и вступила в перестрелку с горловцами и беркутом. На этот раз героических бросков бегом под огнём заметно не было, видимо, усеянные телами склон холма и дорога чему-то научили противника. Пехотинцы перебегали в зелёнке и низменностях, используя высокую насыпь дороги как прикрытие от огня. За счёт подавляющего численного превосходства и поддержки «брони» им довольно быстро удалось прижать оба наших передовых заслона к земле, и вступить в огневой контакт с нами. Одновременно украинские миномёты (судя по звуку разрывов — лёгкие) начали долбить по глубинным позициям нашего батальона. Видимо, пытались предотвратить подход резервов и поднос БК к первой линии. К сожалению (для них), они не знали, что командовавший батальоном Прапор такими мелочами и не подумал озадачиться. Вместо этого, как я узнал позднее, он, прогулявшись на передний край, пошёл к себе в окоп со словами «Я — спать, если что-то серьёзное начнётся, разбудите». Видимо, пытался таким образом поддержать боевой дух подчинённых. Затея, может, и не такая дурацкая, как кажется на первый взгляд, но не сработала — к описываемому мной моменту около половины батальона уже, мягко скажем, неорганизовано отступила. А у тех двух взводов, что непосредственно участвовали в бою, практически вышли боеприпасы. Укры же, как сообщил нам слушавший их по рации Скиф, плакали в эфире, что им противостоит как минимум батальон спецназа ГРУ, плюс чечены, артиллерия и несколько ПТУРСов. Поддержку авиации запрашивали. Слышать было очень приятно, конечно, хотя, не скрою, я до сих пор не уверен, что Скиф тогда всё это не придумал для поддержания нашего боевого духа. Как бы там ни было, эта затея, в отличие от «Я иду спать», сработала.

Подступавших укров мы встретили по той же схеме, что и утром — я и Москит прикрываем с пригорка, Кулибин и Скиф спускаются вниз и поливают из пулемётов. Угрюмый хаотически мечется в трёх местах одновременно, закидывая украинцам подарки из подствольника, долбя из калаша и призывая их подойти поближе таким матом, что иногда хотелось бросить автомат и начать конспектировать. Бригадир грузчиков, однако… «Северяне» опять активизировались, но мы с Москитом сбили их порыв, не дав выбраться из ложбины на прямой выстрел. Впрочем, особого усердия они не проявили, видимо, устали уже с утра. Наступавшие тоже не стали заваливать нас своими трупами — потеряв нескольких человек, начали отход назад, под прикрытие БТРов. Неужели выдыхаются?

Огонь миномётов усилился, мины начали падать в непосредственной близости от нас, так что пришлось отойти в окоп. Настроение у всех по-прежнему весьма приподнятое — отбили очередную атаку без потерь! Опа, а это что такое? Красивый, звучный мужской голос поёт какую-то песню. Осторожно выглядываем — Прапор! Идёт во весь рост между деревьями, не обращая внимания на разрывы, и поёт что-то духоподъёмное. И ведь красиво поёт, есть голос у человека. Прошёл мимо нас к горловцам, через несколько минут вернулся обратно, сообщив, что, судя по звуку моторов, подтягивается новая техника и скоро будет очередная атака. Боеприпасы, говорит, экономьте. И ушёл куда-то в тыл. Интересно, как можно экономить то, чего нет?

— Африканец, «огурцы» у нас есть ещё? (Угрюмый).

— Не, нету. Три Шмеля и Муха.

— ……!

— Африка, у меня в окопе ещё «огурцы» есть! (Скиф). Сходи туда, возьми их и шесть человек оттуда приведи.

Пойди, мля, сходи… А тут, между прочим, мины падают. Редко, зато по всему району, где батальон окопался. И уже солидного калибра. И поди угадай, где она в очередной раз упадёт… Ладно, это всё лирика. Выскакиваю из окопа, бегу в тыл, до основной позиции роты метров сорок. Пока бегу, мина падает один раз, где-то далеко в тылу, в районе столовой. «Свои!» кричу подбегая, а то ещё завалит кто-то, не в меру бдительный. Ага, как же. Никто за окрестностями не смотрит, в блиндаж битком набилось человек 12–15, смотрят на меня круглыми глазами. ВоЕны, мля.

— «Огурцы» где?

— (сидят, лупают глазами)

— …… «огурцы» где, …..?!

— Вот…. (дают одну штуку).

— А остальные где?!

— На позиции СПГ унесли…

— ……., ……..! ……! На хуя?!?! Они же другие!

— (снова лупанье глазами)

— …….! Ладно, Скиф сказал, шесть человек со мной, на передовую позицию! Добровольцы?

— (народ потупил глаза, украдкой посматривая друг на друга)

— ……! Ладно. Ты! Ты! Ты! Ты! Ты! Ты! Наружу, идёте со мной! Ты! Наружу, остаёшься в окопе наблюдателем! Попрятались тут, ……!

Остальные с облегчением вздыхают. Те, кому не повезло попасть под мой указующий перст, выбираются наружу, и скучиваются, вздрагивая при разрывах мин и поглядывая не неразорвавшуюся 120-мм мину, торчащую из земли в паре метров от блиндажа. «Вперёд, за мной! Пошли-пошли-пошли!» Бегу впереди, указываю дорогу. Добравшись до позиции, оглядываюсь — за мной бегут трое, Вазик, Яков и Тоха (кажется). Вторая половина, видимо, спряталась обратно в блиндаж. ………!

Не, я всё понимаю — страшно, растерялся, не знаешь, что делать. Но если тебе, ……, сказали, что нужно делать — изволь оторвать пятую точку от земли, и идти. А лучше бежать. Не забывая петлять и пригибаться.

Артобстрел тем временем снова усилился, смещаясь из тыла к переднему краю нашего «укрепрайона». В окопе оставаться чересчур рискованно, плотно набиваемся в блиндаж. Шмели, ПКМ и Муху забираем с собой, чтобы не разбило. Через некоторое время сквозь обстрел слышится нарастающий гул техники, переходящий в рёв. Неужели укры решили атаковать во время артподготовки? С одной стороны, логично, мы не можем вести огонь, т. к. сидим в укрытии. Вероятность, что мина случайно попадёт прямо в танк куда ниже, чем вероятность того, что в него специально попадёт гранатомётчик. С другой стороны, пехоты с танками не будет при таком раскладе однозначно. Что открывает некоторые возможности для нас. Вернее, открывало бы, если б у нас было, чем по этим танкам стрелять. Шмели тут ничем не помогут, у них другая задача. Объяснить это Угрюмому мне, правда, не удалось. Он, почему-то, втемяшил себе в голову, что экипаж внутри испечётся, и все мои попытки доказать, что экипаж в азарте боя вообще ничего не почувствует, скорее всего, разбивались о бронелист командирского лба.

Обстрел, наконец, прекратился. Видимо, проверить на практике статистические выкладки минаvsграната у укров оказалась кишка тонка. Впрочем, их план и так неплохо сработал. К тому моменту, когда мы выбрались на позиции, один танк уже ровнял из пушки позицию горловцев (надеюсь, те не успели из блиндажа вылезти, он у них глубокий), ещё один из пулемёта обрабатывал лес в направлении беркутов, ну а передовой практически доехал до участка дороги прямо напротив нас. Угрюмый, выскочивший с Мухой на плече, с ходу запрыгнул на бойницу, встал на колено, и, рявкнув «Труба!», выстрелил по танку. Мы только и успели рухнуть на дно окопа, чтобы не попасть под струю. В танк Угрюмый, по его словам, попал (и правда, видно было место срабатывания заряда на решётке), но защитная сетка и активная броня своё дело сделали. Укропанцер же, хоть и остался невредимым, получив попадание, остановился, и стал потихоньку пятиться назад, разворачивая на нас башню. Угрюмый еле успел кенгуриным прыжком залететь под навес, когда по брустверу, на котором он только что стоял, ударил пулемёт. Через несколько секунд выстрелило орудие танка, но взрыва не было. Похоже, снаряд прошёл над бруствером и ушёл дальше в лес.

— Малой, трубу!

Кулибин быстро притащил из блиндажа РПГ с единственным оставшимся «огурцом». Пока он бегал, танк ещё немного обработал нашу позицию из пулемёта, а потом нам всем ударило по ушам так, что лязгнули зубы. Танковый снаряд разорвался на песчаной обваловке настила основного окопа. На голову посыпался песок и какой-то мусор, в ушах звенело, но больше, вроде бы, особого ущерба никто не понёс. «БАМ!» — ещё раз, там же. Сидим, ждём. Через минуту осторожно выглядываем. Танк уже проехал нас и стоит на дороге напротив основной позиции роты, повернув туда башню и короткими очередями простреливая её из пулемёта. Идеальная позиция для гранатомётного выстрела.

— МАЛОЙ, ТРУБУ!!!

Секундное ожидание, прицел…ОСЕЧКА! Вторая попытка — и снова осечка. Угрюмый, чуть не плача от злости, схватил бесполезный «огурец» и швырнул его в танк на манер обычной гранаты. С понятным результатом.

— Шмели тащите!

Кулибин ныряет в проход, я за ним. Подбегаем к блиндажу, он ныряет внутрь, через пару секунд выныривает со Шмелём. Протискивается мимо меня, я ныряю в блиндаж. Второй Шмель зацепился ремнём за какой-то сучок, и у меня ушло несколько секунд, чтобы отцепить его. Хватаю трубу, выскакиваю из блиндажа, и, протиснувшись мимо нашего «молодого пополнения», заныриваю в окоп. «БАМ!» — Угрюмый стреляет из Шмеля, стоя у амбразуры, заряд летит прямо над землёй. Основной поток реактивных газов идёт в окоп позади него, точно мне в лицо. Звонкий удар по ушам, в физиономию как будто кипятка плеснули. Думаю, не будь на мне стрелковых очков — остался бы без глаз. Рот был открыт в момент выстрела, горло тоже обожгло. Ладно, жалость к себе — штука приятная, но для неё явно не время. Кашляя и спотыкаясь, дохожу до Угрюмого и сую ему в руки Шмель. Кулибин уже долбит из ПКМ куда-то сквозь соседнюю амбразуру. Помня, что есть ещё третий Шмель, разворачиваюсь, и, пригнувшись, снова ныряю в окоп. Делаю два-три шага… «БАМ!» Резкий удар швыряет вперёд метра на два, лицом в кучу песка на дне окопа, сильнейшая боль в спине, как будто с неё содрали кожу.

Впоследствии Угрюмый отмазывался, что он крикнул «Труба!», и это я прое. л вспышку. Но, ИМХО, в азарте боя он просто забыл. Оглушён я не был, и крик бы услышал.

Пролежав секунд цать, начинаю с трудом подниматься. В голове звенит, как будто растяжки, удерживающие мозг в центре черепа, лопнули, и он свободно болтается. Спина болит просто дико, чувствую, как по ней течёт кровь. Пытаюсь рукой проверить, что там. Лохмотья камуфляжа…. БЛЯЯЯЯ!!!!!..КАК БОЛЬНО!!!.. отдёргиваю руку. Лохмотья кожи, похоже, также присутствуют. Ладно, нефиг там грязными руками лазать, ещё занесу чего. Позвоночник, походу, не повреждён, иначе не смог бы встать. Кто-то помогает мне встать, спрашивает что-то….да нормально я, нормально… жить буду…наверное… Вокруг твориться какой-то армазвиздец. Все стреляют куда-то, вокруг что-то взрывается. Судя по крикам, отставшая от танков украинская пехота наконец-то подошла, и веселье закрутилось по-полной. На четвереньках доползаю до блиндажа и вваливаюсь внутрь. Прохладно, спокойно… и Вазик сидит, лупает глазами.

— Что случилось?

— Спину задело….посмотри, что там…

— Ой, бля!!!

— Конкретнее, ……!

— Тут пипец, мясо!

Мдяя…. Оптимистично. Ладно, хрен с ним, пока что надо воевать. Автомат весь плотно забит песком, из пяти магазинов один полупустой, остальные совсем пустые. Сую Вазику магазины, выгребаю из ящика в углу пачки с патронами — «Магазины набей пока!» Сам пробую быстренько почистить автомат. Млять, до чего же двигаться неудобно… Снаружи стрельба уже практически сплошняком идёт, без секундного перерыва. Ладно, сойдёт пока, потом дочищу. Стрелять будет, и хрен с ним. Что у нас там с магазинами? Вазик, закончивший набивать магазины, передаёт их мне, и, под моим пристальным взглядом, вылезает из блиндажа. Эхе-хех… Неохота…. Но надо. Вылезаю вслед за ним на белый свет. Что у нас тут? Троица новеньких ожесточённо лупит куда-то из калашей. Смотрю в направлении стрельбы… и присоединяюсь к ним. Холм и зелёнка вокруг него прямо кишат украинской пехотой. Мля, чё там Баламут, спит что ли? Они же как раз ему подставляются. Да и вообще толку от него никакого сегодня было. Все эти мысли вертятся у меня в голове, пока глаза выискивают камуфляжные фигурки среди зелёнки, а руки наводят на них автомат. «Трр-рр-рр!». «Трр-рр-рр!». «Трр-рр-рр!». Упал, сука! На тебе ещё разок, для надёжности! «Трр-рр-рр!». Где вы там ещё…. На правом фланге раздаётся взрыв мата Угрюмого. Ладно, тут пока ребята справятся, иду туда. Хотя у Угрюмого же вроде третий Шмель оставался, может, ну его нафиг?